| ГЛАВНАЯ |
| НОВОСТИ |
| БОГОСЛУЖЕНИЕ |
| О ПРИХОДЕ |
| ПОЛЕЗНЫЕ КНИГИ |
| ССЫЛКИ |
|
|
"Тысячи их были убиты…"
В биографии старообрядческого епископа Геронтия, как в зеркале, отразилась история "древлего благочестия" XIX-XX веков: от крестьянского быта времен Александра II до лагерного беспредела времен "Иосифа I". Но, пройдя все круги большевицкого ада, владыка Геронтий сумел не растерять ни веру во Христа, ни достоинство своего великого сана.
Будущий святитель, в миру - Григорий Лакомкин, родился 1 августа 1872 года в деревне Золотилово Костромской губернии, в семье старообрядческого священника о. Иоанна Лакомкина. Приход был маленьким и бедным, поэтому семье священника приходилось заниматься крестьянским трудом, кроме того, о. Иоанн постоянно подвергался нападкам со стороны властей. От тяжелой и беспокойной жизни священник заболел чахоткою и умер.
Под руководством старшего брата Григорий занялся изучением церковного пения и богослужебного устава. В 1896 году женился на благочестивой девице Анне Печневой. По обычаю, принятому в деревне невесты, молодые должны были плясать на свадьбе. Но Григорий и сам не стал этого делать, и Анне запретил: "Если вы позволите танцевать, то уже будете не моя невеста, а станы. Тогда я должен оставить вечер и не считать вас своей невестой". Пляска не состоялась и это удивило гостей, начавших шептаться, что "староверы упрямые, не хотят исполнять их местные обычаи".
В 1899 году Григория забрали в армию, хотя он "ростом был мал и сильно худ". "Первый год он проходил строевую службу при полной строгости в то время бывшей дисциплины. За отказ петь песни немало получал защечин и побоев. За неядение мясной пищи в посты - подозрение в уклонении от службы. На второй год его определили в полковую канцелярию писарем". Когда командир узнал, что Лакомкин "раскольник", отказывается ходить в полковую церковь и называет ее "еретическою", то хотел предать его суду. Но за Григория вступился полковой священник и писаря не только не засудили, но и произвели в старшие писари.
В 1903 году Григорий вернулся домой, а в 1906 году был рукоположен в священники к Покровской церкви села Стрельниково близ Костромы. Усердием молодого священника старый храм был отремонтирован и перестроен, организована приходская школа, создано Братство трезвости. Благодаря стараниям о. Григория церковный хор из Стрельниково стал одним из лучших в России.
В 1908 году священник неожиданно овдовел - матушка Анна скончалась от преждевременных родов. В 1911 году на Соборе Православной Старообрядческой Церкви вдового священника избрали кандидатом в епископы на Петроградско-Тверскую епархию. В Нижнем Новгороде, 27 февраля 1912 года о. Григорий принял иноческий постриг с именем Геронтия, а затем отправился в Петроград, где 11 марта был рукоположен в епископы архиепископом Иоанном (Картушиным). "Поставленный епископ Геронтий после хиротонии сказал подобающее слово. Немало нужно смелости человеку из деревни, призванному в модную и культурную столицу, сразу же осмелиться говорить к такой аудитории проповедь".
Епископ Геронтий был одним из наиболее энергичных архиереев Старообрядческой Церкви. Он активно участвовал в деятельности Соборов, занимался миссионерской деятельностью среди беспоповцев и новообрядцев, старался о строительстве новых храмов и об открытии приходских школ. При нем был построен и освящен величественный кафедральный Покровский собор на старообрядческом Громовском кладбище в Петрограде.
Но вот наступил 1917 год, о котором когда-то с удивительною силою пророчествовал пятнадцатилетний Михаил Лермонтов:
Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет.
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь.
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон.
Когда чума от смрадных, мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел…
Отречение императора и последовавшая за ним анархия в одночасье разрушили привычный уклад русской жизни, в том числе и религиозной. Рвущиеся к власти большевики, громко пели, маршируя под красными флагами, что им не нужен "ни Бог, ни царь и ни герой". Человеку в рясе стало неуютно на мрачных улицах Петрограда и Москвы. Пьяная солдатня и матросня, лузгая семечки и матерясь, гоготала вослед священнику: "Что нынче невеселый, товарищ поп?"
Страстная седмица с 27 октября по 3 ноября 1917 года, когда большевики расстреливали Москву артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем, явила всем истинное лицо революционеров. В эти дни старообрядческий епископ Рязанский Александр (Богатенков), потрясенный обстрелом Кремля, писал епископу Казанскому Филарету: "Большевики столько бед творят, что великая Россия становится бедной "рассеей" от "рассеяния народов", ее составлявших. Отделяются Финляндия, Латвия, Украина, Кавказ, Крым, Дон, Сибирь, а может быть Волга и проч., и проч. Заключит Ленин и К? сепаратный мир с Германией, а союзники, соединившись с Германией, за долги растащат остатки и закабалят на сотни лет несчастный русский народ, потерявший не только совесть, но и веру в Бога, как доказала московская братоубийственная война, когда не щадили ни икон святых, ни храмов".
Но московская бойня была лишь началом красного террора, кровавою волною захлестнувшего Русь. Неудивительно, что симпатии большинства староверов были на стороне Белой гвардии, а многие старообрядческие епископы и священники оказывали ей духовную поддержку.
В победившей Советской России преследованию подвергалась любая вера, и во Христа, и в Магомета, и в Будду. Вновь начались гонения на староверов, как никогда страшные, бессмысленные и беспощадные. "Комиссары в пыльных шлемах" уничтожили опору "древлего благочестия" - купечество, казачество и крестьянство. Они расстреляли тысячи старообрядческих священнослужителей, разрушили сотни храмов и все монастыри.
В Петрограде был взорван кафедральный собор, а в Москве закрыты все храмы Старообрядческой Церкви, кроме Покровского собора на Рогожском кладбище. Предполагалось, что и он будет закрыт и переделан в театр, но храм чудом уцелел. Однако 1929 году был закрыт старинный Рождественский собор. Храм был изуродован (снесен купол, уничтожены замечательные фрески) и превращен в столовую для рабочих. Теперь возле храма можно было видеть не благочестивых богомольцев, а сквернословящих пьяных пролетариев.
В 1930 году были сняты колокола с мемориального Воскресенского храма-колокольни. А в 1933 году храм был закрыт, в нем устроили склад каких-то горючих веществ. В годы войны в здании произошел взрыв, образовалась трещина от фундамента до купола, но колокольня выстояла.
В кострах красной инквизиции сгорело великое множество бесценных древних книг и икон. Выразительную и типичную картину той эпохи нарисовал в своих воспоминаниях крестьянин из Архангельской губернии Иван Карпов: "Народ побежал на рыночную площадь, а там книги жгут! Наложена огромная куча книг, а сверху соха. Как это люди могли равнодушно смотреть на такую картину - не жалеют такой ценности. Хотя книги и духовно-нравственного содержания, но зачем их уничтожать! А соха столько лет была помощницей-кормилицей мужика".
Епископат Русской Православной Старообрядческой Церкви был практически полностью уничтожен. Большинство архиереев было расстреляно, некоторые томились в тюрьмах и лишь двое (нижегородский епископ Иннокентий (Усов) и иркутский епископ Иосиф (Антипин)) сумели скрыться заграницею.
Епископ Геронтий был арестован 13 апреля 1932 года на своей ленинградской квартире. Его отвезли в "Большой дом" на Шпалерной улице и посадили в одиночную камеру. Впоследствии святитель вспоминал: "Я полагал, что это была какая-то ошибка, так как я не чувствовал за собой никакой вины и думал, что меня должны через два-три дня выпустить, а особенно к воскресению. Но прошло воскресение - пятая неделя Поста, и Вербное пришлось тут же пробыть. И думаю, неужели и пасху быть мне вне свободы? Да, пришлось. Очень и очень было печально".
За решеткою, в тюрьме и лагерях, епископу Геронтию пришлось встретить ещё ни одну Пасху. Он был осужден на 10 лет по 58 статье, пункт 10-11 (антисоветская пропаганда и агитация). После объявления приговора епископ спросил у судий: "А больше нельзя?" Узнав, что большего срока ему не дадут, владыка Геронтий сказал: "Слава Богу, что мне теперь 60 лет! До 70 лет я должен жить и честно срок отбыть. Тогда или умирать, или домой". Спокойствие и мужество святителя удивили судий и следователей.
В 1934 году скончался архиепископ Мелетий (Картушин), возглавлявший Старообрядческую Церковь с 1915 года. Местоблюстителем московского святительского престола был определен епископ Викентий Кавказский (Никитин). Весною 1938 года он был арестован и скончался в Бутырской тюрьме. Церковь оказалась в непростом положении - все архиереи были уничтожены, в живых остались лишь епископ Геронтий и самарский епископ Иринарх (Парфенов, 1881-1952), томившиеся в заключении. На свободе находился только один архиерей - престарелый и тяжелобольной калужско-смоленский епископ Савва.
Владыке Геронтию было непросто в тюрьме и лагере. Как инок он не ел мяса, поэтому вынужден был питаться одним хлебом, от чего в тюрьме у него развилась цинга: "Ноги отекли так, что галоши не убирались. Я одну пару белья разорвал на портянки, так как стали зябнуть ноги… Зубы даже все начали качаться, на ногах - пятна цинги, а лечить нечем". В лагере епископу силою состригли бороду: "Нас с бородами было около десяти человек. Применили насилие. Мы все забрались на верхние нары и не шли к парикмахеру. Начальник применил хитрость и вызвал меня, как бы условиться о ношении бороды. И как я сошел с нар, четверо взяли меня, кто за руки, кто за голову, и насильно остригли мне бороду, а потом и другим. Это было для меня особое горе и печаль".
В 1940 году был освобожден епископ Иринарх. Он поселился в Костроме и был очень напуган, когда к нему пришел участковый милиционер и предложил немедленно явиться к начальнику городской милиции. Ожидая нового ареста, владыка Иринарх отправился в милицию. Каково же было его удивление, когда в органах сообщили, что архиерея разыскивают московские староверы и просят его незамедлительно прибыть на Рогожское кладбище!
Приехав в Москву, владыка Иринарх вместе с протоиереем Василием Королевым, настоятелем Покровского собора, отправился в Калугу к епископу Савве, который возвел Иринарха в сан архиепископа Московского и всея Руси.
Когда началась Великая отечественная война, старообрядцы старались, чем возможно, помочь фронту. В Покровском соборе во время богослужения был организован тарелочный сбор "На оборону Родины" и каждый прихожанин старался внести свою лепту в это святое дело. Архиепископ Иоанн благословил выпуск патриотических листовок, которые распространялись среди староверов. Интересно, например, послание архиепископа "возлюбленным во Христе братьям и сестрам, находящимся в Молдавии и Бессарабии" (от 11 июля 1944 г.), связанное с проведением советскою армиею Ясско-Кишеневской операции в августе 1944 года.
В послании говорится: "Радостью наполняется сердце от поступающих с фронтов Отечественной войны вестей: наша доблестная русская армия шаг за шагом очищает от немецких фашистов священную Отчизну. Вот и вы, дорогие чада, более двух лет томившиеся под пятой оккупантов, снова можете свободно вздохнуть грудью и трудиться на благо своей родины… Дорогие и любезные чада! Сейчас, когда заря победы над врагом восходит на горизонте, от каждого из нас требуется самоотверженность в служении Родине. Поэтому призываю вас, как любящий отец, не прельщайтесь неметчиной, помните заветы наших предков, ненавидевших всей душей ее. Покажите свою готовность любыми жертвами проявить свою любовь к Родине и древле истинной вере Христовой! Помогайте быстрее восстановить разрушенное врагом хозяйство, повинуйтесь иже во власти сущим! Помогайте доблестным нашим воинам всем, чем только можете!"
В 1942 году закончился срок епископа Геронтия и он возвратился в Стрельниково, где прожил год в звании епископа Костромского и Ярославского, занимаясь восстановлением приходов. В 1943 году владыка Геронтий был приглашен в Москву и назначен помощником архиепископа. В мае 1945 года он вместе с владыкою Иринархом и о. В. Королевым направил в адрес И.В. Сталина поздравительную телеграмму "Слава о знаменательной победе Вашей не померкнет во веки веков и будущие поколения с гордостью будут вспоминать об этих днях русской славы".
В 1944 году старообрядческая Архиепископия получила разрешение на выпуск церковного календаря на 1945 год. Подготовкой издания занялся владыка Геронтий. Он надеялся, что затем власти разрешат выпуск и другой церковной литературы (например, журнала), а также позволят открыть пастырские курсы для подготовки священников. К сожалению, этим планам не суждено было свершиться.
После Войны староверам удалось пополнить свой епископат. В 1945 году был рукоположен епископ Иосиф (Моржаков), в 1946 году - епископ Вениамин (Агальцев), а через два года - епископ Флавиан (Слесарев). Таким образом, к 1948 году в Старообрядческой Церкви стало уже пять архиереев!
В 1947 году власти вернули храм-колокольню, где теперь стали совершаться ежедневные богослужения. А в конце 1949 года в распоряжение Архиепископии перешла бывшая часовня, где отпевали покойников. Здание было отремонтировано и сюда переехал архиепископ со своими помощниками. До этого им приходилось ютиться на паперти бывшего единоверческого Никольского храма.
Постоянным и активным участником всех церковных дел был епископ Геронтий. В 1949 году он написал свои "Воспоминания" - бесценное и беспристрастное свидетельство той страшной эпохи. В них святитель так записал о себе: "Из лагерей и Костромы он прибыл в полном здравии, только в Костроме пришлось вставить новые зубы. А в Москве за шесть лет потерял зрение: вместо двух глаз остался один со зрением не более 50 процентов. За это время пришлось немало поболеть всякими болезнями. Врачебные исследования свидетельствовали, что это сказалось десятилетнее пребывание в лагерях. Но за все слава Богу!.. Но очень жаль, что мало, очень мало сделано. Нужно было бы сделать больше, но немощь, слабость и суета жизни немало отняли времени в безделье, за что строго придется отвечать перед Богом".
В октябре 1950 года архиерей заболел воспалением легких. Чувствуя приближение смерти, он взялся за составление духовного завещания. А 25 мая 1951 года Бог призвал к Себе смиренного епископа Геронтия: "Добрый рабе, благий и верный!.. Вниди в радость Господа своего!" (Мф. 25,23).
Тело епископа было погребено на Рогожском кладбище, его бессмертная душа предстала одесную Престола Божиего, а его христианская мудрость навсегда осталась с верующими. Вечным памятником святителю стало его завещание, более похожее на проповедь или поучение, не потерявшее значения до сих пор. Через десятилетия до староверов доносится голос истинного пастыря, епископа Геронтия: "Помните, дорогие, что мы веруем во Св. Соборную и Апостольскую Церковь, Церковь Христову, и прибываем в той правой старой вере, в которой были св. угодники Божии, почему нас в отличие от других и называют староверами. И мы содержим те св. предания и старые обряды, в каковых пребывали все угодники Божии нашей страны. Вот поэтому нас и называют старообрядцы. Наши предки за эту св. старую веру и за св. предания и старые обряды терпели неисчислимые муки и тысячи их были убиты и пролили свою св. кровь за правоверие… Слезно умоляю и сердечно завещаю вам, твердо и неизменно соблюдайте святую правую веру нашу, ибо она есть истинная".
Урушев Дмитрий Александрович - историк, член Союза журналистов России